«Строить, пиво варить, свинячить»

Бормоча «Битте, дурхлассен...» – "Пожалуйста, пропустите..." – с трудом пробираюсь поближе к деревянному помосту, на котором бургомистр Мюнхена четким ударом деревянного молотка выбивает пробку из увитой плющем пивной бочки, ловко подставляет под пенистую струю увесистую глиняную кружку, наполняет ее и, подняв вверх, торжественно возвещает: «Первая бочка открыта!» Слова городского головы тонут в ликующем реве многотысячной толпы, пронзительных криках «йе-е-е-ху-у-у!!!», залихватском посвисте, ритмичном грохоте сотен барабанов и маршевой музыке десятков духовых оркестров. Незаметно вся эта какофония выстраивается в подхваченную тысячами голосов величественную мелодию гимна баварской столицы, гласящего, что «пока Изар несет свои прекрасные воды, не исчезнут в нашем Мюнхене веселье и уют».

192-й Октоберфест – главный пивной карнавал планеты, ведущий свою родословную от языческого праздника урожая, – стартовал. Целых две недели он фонтанирует водопадами превкуснейшего пива, обрушивается грудами всевозможных свиных рулек, сосисок, сарделек, тушеной кислой капусты и посыпанных солью и тмином калачей – «бретцелей», гремит литровыми кружками «массами» и подкованными ботинками, выбивающими дробь баварской чечетки «шупплатль», оглушает волнами бравурной музыки, ревом и свистом раскачивающихся, танцующих, обнимающихся, целующихся, поющих про «веселье и уют» мюнхенцев и многочисленных туристов со всего света.

Есть люди, которые при упоминании об Октоберфесте кривят морду – дескать, чего в нем особенного, ну, пиво пьют, что мы, пьяных рож у себя на родине не видели, что ли? Прежде всего питие пива само по себе ценность непреходящая. Это занятие достойнейшее и многогранное в философском, культурном, эстетическом, социальном и каком угодно еще смысле. Кто этого не понимает, тот полный болван, вообще ничего не понимающий в жизни. Что же до пьяных рож, то действительно, такого количества собравшихся вместе крепко поддатых людей как на Октоберфесте я в своей жизни никогда не видел и вряд ли подобное еще где-нибудь можно увидеть. Однако и пьяные рожи, и то эпикурейское буйство, которое царит на Октоберфесте, являются, как бы ни высокопарно это звучало, выпуклым, рельефным выражением глубинного, можно сказать, посконного национального уклада, древней, но удивительно живой народной традиции, настолько живой, что даже не верится, будто такое может сохраниться в современном индустриальном обществе. Окунуться в это варево, самому поучаствовать в карнавальном круговороте – дело очень даже стоящее.

Итак, утром предпоследней субботы сентября толпы мюнхенцев, приезжих из других областей Баварии и Германии и иностранных туристов начинают стягиваться к Терезину лугу (Theresienwiese) – месту, напоминающему наш ЦПКО им. Горького, где и разворачивается основное действо Октоберфеста. Особенно выделяются, конечно, баварцы. Такое впечатление, что по случаю Октоберфеста все население Мюнхена переоделось в национальные костюмы. На мужчинах кожаные шорты или замшевые бриджи, обшитые тесьмой, толстые чулки, внушительные башмаки с коваными подошвами, белые рубахи с узором на груди, разноцветные жилетки или пиджаки без воротников с металлическими пуговицами. На поясах – цепи с гирляндами из старинных монет и ножами, на головах – шляпы с перьями или султанами из медвежьей шерсти (подразумевается, что обладатель такого султана лично убил медведя).

На женщинах – широкие длинные юбки, в основном красные, белые блузки с рукавами-воланами и всевозможные вязаные кофты с узорами. Причем видно, что надеть национальный костюм в день открытия Октоберфеста своим долгом считают люди самого разного достатка, социального положения и, главное, возраста. Мало того, что родители одевают своих детишек соответствующим образом, однако, полно и молодых парней с панковскими прическами, серьгами в ушах и прочим пирсингом, но в тех же шортах, рубахах, чулках и башмаках. Такое вот вроде бы несвойственное современной молодежи уважение к национальным традициям. Правда, это Бавария, а баварцев отличает повышенная тяга к национальным корням. Многие баварцы и в будни не расстаются с национальным костюмом – например, нередко можно увидеть одетого в полный национальный прикид чиновника, с портфельчиком под мышкой спешащего на службу.

Но вернемся к Октоберфесту. В ожидании торжественной процессии весело галдящая публика выстраивается вдоль улицы, ведущей от собора святого Павла к воротам Theresienwiese – огромной арке, на которой написано Oktoberfest и Willkommen!. Чем ближе полдень – время начала церемонии – тем больше народу, задние ряды начинают потихонечку напирать на передние, однако нет ни малейших признаков давки, да и полиции немного и ведет она себя благодушно. Кстати, в свете всемирной борьбы с терроризмом было объявлено о повышенных мерах безопасности на время Октоберфеста, но ничего такого особенного я не заметил.

Наконец, появился марширующий оркестр. Впереди красноносый и усатый тамбур-мажор, жонглирующий серебряной булавой. Музыканты в пестрых национальных костюмах, четко печатая шаг, выдували из своих труб и флейт что-то бодро-воинственное, барабанщики, виртуозно играя палочками, выбивали оглушительную дробь. Наверное, с таким воодушевлением лупить в барабаны и трубить в трубы умеют только в Германии. Марширующих оркестров – в национальных костюмах, в мундирах баварской королевской армии XVIII и XIX веков, в средневековых одеяниях – мне довелось увидеть множество, и все они дудели и барабанили с превеликим тщанием и умением, вдохновляя выстроившуюся на тротуарах толпу на приветственный рев, который становился глуше лишь в тех местах, где скапливались иностранцы.

В промежутке между оркестрами под арку проследовали несколько карет с какими-то, судя по реакции толпы, важными персонами, среди них и мюнхенский бургомистр, направлявшийся выбивать знаменитую пробку. Но главными героями шествия, несомненно, были представители пивоварен в лице размахивавших пивными кружками развеселых дядек и тетек, восседавших на разукрашенных телегах, которые тащили неимоверно огромные лошади. Во главе каждой пивоваренной делегации ехала конная деваха природной баварской комплекции, грациозно приветствовавшая публику, возницы на телегах щелкали кнутами и бесперечь орали «йе-е-е-ху-у-у!!!», получая в ответ восторженные вопли и свист зрителей.

Еще более красочное шествие удалось увидеть на следующий день на Sonnen-str., где проходил парад прибывших на Октоберфест фольклорных коллективов, униформистских групп, представителей трудового крестьянства, народных промыслов и всевозможных «ферайнов» (союзов) – певческих, охотничьих, стрелковых, добровольных пожарных дружин и так далее. Здесь тоже было полно барабанящих, дудящих и звенящих оркестров, но на телегах волокли уже целые композиции – макеты церквей и даже действующие модели водяных мельниц, там же на телегах разыгрывались сценки из жизни поселян и ремесленников. Например, едет телега, а на ней четверо мужиков и одна баба лупят цепами по куче соломы, стало быть, хлеб обмолачивают. Причем если мужики махают цепами явно понарошку, с шуточками и прибауточками, то баба молотит со всей серьезностью, с какой-то неудержимой решимостью на лице, показалось даже, что сейчас дно телеги проломит. Провезли также старичка и девицу, которые, сидя на модели гончарной печи, разрисовывали горшки.

Вообще, баварские старички – это нечто особенное. Столько выразительных, фактурных, преисполненных достоинства лиц. Лихо закрученные усы, пышные бакенбарды, аккуратно расчесанные надвое седые бороды. Таких вот старичков было немало и среди членов конных униформистских групп, одетых в мундиры баварских улан и гусар, гарцевавших на откормленных лошадях с заплетенными в косички хвостами и гривами. Запомнился вроде бы совсем ветхий старик с «железным крестом» на сюртуке и в шляпе с пышным султаном, очень бодро маршировавший во главе одного из стрелковых «ферайнов». А другой марширующий старикан с закрученными вокруг ушей длинными нафабренными усами вдруг грозно заорал на зрителей: «Мер клапшен!» («Больше хлопать!»), чем вызвал взрыв аплодисментов и те же вопли «йе-е-е-ху-у-у!».

Промаршировали охотники с ружьями наперевес. Двое из них несли чучело кабана, а человек пять – самых настоящих живых соколов. Марширующие виноделы по ходу движения угощали публику вином – то тому девица стаканчик поднесет, то другому. Мне, увы, не досталось – не успел протиснуться. Вслед за виноделами конные рыцари в блестящих латах, ландскнехты с пиками, гренадеры, уланы, бранденбургские пожарные с пожарной помпой, не очень приветливо встреченные баварскими зрителями, недолюбливающими пруссаков, и снова оркестры, оркестры... Провезли и важных персон, в числе которых очень почитаемый баварцами безумный король Людвиг II (его, понятное дело, изображал актер) и ныне здравствующий премьер-министр Баварии Эдмунд Штойбер – главный соперник канцлера Шредера на недавних выборах. Дело было как раз в день выборов и не знаю, нарушил ли Штойбер, приняв участие в шествии, закон о запрете агитации в день голосования.

Но все когда-нибудь кончается. В обоих случаях шествие завершала шеренга конной полиции, состоящая из ражих усатых всадников в начищенных до блеска сапогах. В день открытия Октоберфеста эта шеренга, разделившись надвое, аккуратно тесня лошадьми толпу, скорректировала движение народа и направило его прямо под арку Терезина луга, после чего толпу начали втягивать в себя бездонные недра пивных балаганов, каждый из которых показался мне размером чуть ли не с пирамиду Хеопса. Впрочем, тысячи людей шли совершенно спокойно, не пихали друг друга и не давили, хотя у нас, наверное, в аналогичных условиях кому-нибудь что-нибудь, скорее всего, отдавили бы.

Самое удивительное – пивные балаганы, несмотря на свои огромные размеры и на то, что Октоберфест только что открылся, оказались забитыми под завязку тысячами уже основательно нарезавшихся людей, главным образом баварцами в национальных одеждах. Понятно, что большинство мест было зарезервировано заранее, но когда же они успели столь капитально накачаться? Короче, сразу пришлось столкнуться с баварским хмельным ухарством во всей его красе. И поначалу, надо признаться, это производит несколько пугающее впечатление. Кажется, что огромная пьяная толпа, раскачиваясь, ударяется сначала об одну стену балагана, а потом о другую, успевая при этом вскакивать на скамьи и столы, грохоча башмаками, стуча кружками, пожирая рульки, сосиски и «бретцели», распевая песни, издавая вопли и прочие непотребные звуки, перекрывающие оглушительную музыку, которую наяривает расположившийся на приподнятой над залом платформе фольклорный коллектив. То и дело приходится уворачиваться от прущих вроде бы прямо на тебя личностей с совершенно остекленевшим взглядом и главное, от фантастических теток-подавальщиц, несущихся во весь опор, непонятно каким образом держа в каждой руке по 5-6 огромных «массов», и истошно вопящих «Форзихт!»(«Осторожно!»).

Однако потом понимаешь, что агрессии-то никакой нет, все настроены очень благодушно и бить тебя кружками и коваными ботинками не собираются. (Хотя люди с бланшем под глазом и прочими свидетельствами бурного празднования Октоберфеста на лицах встречаются.) Наоборот, никто не против, чтобы ты сел на свободное место, тебе скажут «Грюс готт!» (традиционное баварское приветствие, что-то вроде «Помогай бог!»), чокнутся кружкой и, если понравишься, предложат покачаться, попеть и поорать вместе. Но в том-то и дело, что в первые дни Октоберфеста свободное место в балаганах найти трудно – слишком много зарезервировано. Мне удалось попить пива в балагане только на третий день, хотя, возможно, удалось бы и раньше – не догадался, что определенное число пивных рядов не подлежит резервированию и туда втиснуться можно, что мне любезно и объяснила миловидная тетка-подавальщица. Каждый балаган принадлежит определенной пивоварне и там подают пиво только этой пивоварни – темное, светлое и «вайсбир» (нефильтрованное). Всего на Oктоберфесте аккредитовано шесть пивоварен – Lo..wenbra..u, Paulaner, St.Augustiner, Spaten, Hacker-Pschorr, Hoffbra..u. Естественно, подается и соответствующая баварская жратва.

Сходить в балаганы на Терезином лугу, конечно, необходимо, но таскаться туда каждый день совсем необязательно – слишком много народу, а жовиальная брутальность в таких массовых порциях все-таки на психику немного давит. Весь ассортимент баварской пивной экзотики, но в более «комфортабельных» формах, можно получить в одном из пивных «локалов» в центре города, например, в «Аугустинербирхалле» и в первую очередь в «Хофбройхаузе». Последний особо знаменит тем, что именно там начался небезысвестный «пивной путч». Но мюнхенцы обижаются, когда «Хофбройхауз» связывают именно с Гитлером – вообще-то этой пивной более полутора веков, а пивоварне «Хофброй» («Придворная пивоварня») – лет триста. «Хофбройхауз» – одна из главных достопримечательностей Мюнхена, потому там всегда много иностранных туристов, что баварской самобытности этого заведения совсем не вредит, но музыкантами местной «капеллы» учитывается – в его репертуаре помимо множества баварских песен и песен других германских земель имеются и иностранные мелодии вплоть до «Подмосковных вечеров». Надо сказать, что в Мюнхене вообще возникает нечто вроде интернационального пивного братства – иностранцы, вкусив великолепного пива, очень быстро начинают раскачиваться, вскакивать на скамейки, свистеть, орать и распевать «Розамунду» не хуже коренных баварцев.

И еще об одной, очень немаловажной детали – несмотря на все очаровательное свинство, которое происходит во время Октоберфеста, сортиры и в балаганах, и в «локалах» отличаются примерной чистотой и благоустроенностью. Так что девиз Мюнхена «строить, пиво варить, свинячить» частично не подтверждается.

Мюнхен, конечно же, не только пиво и Октоберфест. Прежде всего Мюнхен – чудесный, веселый, дружелюбный город с великолепными зданиями, прекрасными парками и богатейшими музеями. Однако, это – отдельная история.

Михаил Калишевский
№ 37 08.10.2002 "Иностранец"