Рио-де-Жанейро: самба ди дисембру

По идее здесь все должно быть наоборот. Когда в Москве зима, в Рио - лето, когда у нас день, у них - раннее утро. Мы ходим одетыми, даже слишком, они - почти голыми. У нас в лесах много грибов, у них - диких обезьян. На самом деле различия между нами вовсе не такие разительные. Но, чтобы убедиться в этом, надо увидеть Рио-де-Жанейро собственными глазами.

Я собиралась в Рио основательно. Ведь ехала, во-первых, на другой конец земли, и во-вторых, справлять Новый год. Дорожная сумка уже не застегивалась, когда я вспомнила, что не взяла главное - белые штаны. Там, согласно классикам, все ходят в белых штанах - так чем я хуже. Надо сказать, к моменту моего отъезда в Москве уже несколько раз ложился и таял снег, мостовые посыпали солью и летнюю одежду из магазинов куда-то убрали, покупка белых штанов, похоже, осталась актуальной проблемой только для меня. Но я все-таки нашла их - шикарные, совершенно непрактичные белоснежные брюки для Рио-де-Жанейро, города всеобщей мечты.

Со штанами и был связан для меня первый рухнувший миф о Рио. Люди, я расскажу вам правду: здесь далеко не все ходят в белых штанах. Здесь почти все ходят вообще без штанов. И без рубах. Горожане носят микроскопические шорты или бикини, и ни солидный возраст, ни тучное телосложение им в этом не помеха. Люди открыты солнцу и ветрам. Им нечего скрывать. Мачо с голой волосатой грудью заходит в кафе, и это в порядке вещей. А вот вид человека в белой сорочке, да еще и в галстуке или, упаси Бог, пиджаке, вызвал бы здесь всеобщую истерику. Собственно, после того, что творится у них во время карнавалов, неудивительно, что весь город отринул ложную стыдливость: они друг друга и не в таком виде лицезрели.

Но я приехала в Рио не на карнавал, а на Новый год. Бред, конечно: какой там Новый год, когда на улице плюс тридцать, ослепительное солнце, из окна отеля видно, как на волнах Копакабаны скользят серфингисты, то и дело падая в воду. Расстояние до них приличное, но выражение блаженства на их физиономиях почему-то видно совершенно отчетливо… Я бы к ним присоединилась, только серфингистка я неважнецкая, а вода в районе Копакабаны не идеальной чистоты (чтобы купаться, надо ехать на пляжи на окраине или за пределами Рио), и к тому же у меня большие планы. Большие и высокие - увидеть город сверху.

И я еду сначала на Сахарную голову. Так называется скала, которая расположена на небольшом островке, что почти напротив центра города. Почему "сахарная" и почему "голова", мне никто толком так и не объяснил, ибо в названии скрыта такая сложная игра слов, что смысл ее от русского человека ускользает практически полностью. По-португальски название звучит как Пан-де-Асукар. На скалу едут все без исключения туристы, так что, несмотря на то что пришла я к фуникулеру рано утром, к открытию, там уже стояла очередь, состоявшая из европейцев, притихших по причине давешних ночных излишеств.

Ночью в Рио очень легко переусердствовать в развлечениях. А наутро сожалеть, каяться и зарекаться. А вечером снова повторять вчерашние ошибки. А наутро - зарекаться, принимать альказельцер и думать о вечном. Но вечером, когда где-то гулко стучат барабаны и глаза у прохожих становятся влажными и блестящими от предвкушения праздника, когда девушки, надевшие свои выходные мини-шорты, смеются, запрокинув головы, и пританцовывают, прислушиваясь к далекой музыке, когда кругом включается подсветка и иллюминация, и город становится похож на круизный корабль, сразу забывается утренняя интоксикация, и все дружно напиваются, объедаются, танцуют до упаду и не высыпаются. У жителей и гостей Рио девичья память и детская беспечность. С теми, кто приезжает в этот город, происходит то же самое.

Похмельные англичане и немцы мрачно загрузились в кабинку фуникулера, я втиснулась последней. И мы воспарили. На холме с названием Урка ("урками" португальцы называли парусные суденышки) мы сделали пересадку. До Сахарной головы было рукой подать. Пассажиры, те, что уже успели полечиться кто пивом, кто минералкой, оживились, защелкали камерами. Мы летели между гор, а по горам карабкались альпинисты, не признающие фуникулеров. Смотреть на них было приятно. Но так же, как и к серфингистам, к альпинистам я бы не присоединилась. Нет, не присоединилась бы…

На макушке Сахарной головы, на высоте 396 метров над уровнем моря, стоит маленькое кафе. Я заказываю кафезиньо и любуюсь пейзажами. Из кустов выглядывают местные мартышки и, в свою очередь, разглядывают меня. Может, это и есть "дикие обезьяны", может, они сейчас "как прыгнут"... Но вроде обошлось.

Кафезиньо (в дословном переводе "кофеек") в Рио-де-Жанейро пьют сутки напролет. Я специально считала, получалось раз десять в день. Это вкусно, но нелегко. И не только потому, что кофе крепкий, но и потому, что он безумно сладкий. Я просила насыпать в кафезиньо "чуть-чуть" сахара. Кофевары слово "чуть-чуть" расценивали по-своему, в результате чего каждый раз, отхлебывая из чашечки, я испытывала сладкий шок.

Взятие второй высоты - Горбатой горы с 38-метровой статуей Христа-Искупителя на вершине - произошло у меня через три часа. Горбатая гора (по-португальски Корковадо) выше Сахарной, в ней 710 метров. Город с ее вершины можно разглядеть лучше, чем на карте. И красота такая, что сердце не справляется, наступает аритмия. Христос стоит, раскинув руки, и его широкий жест выражает всепрощение. Статую опутывает гирлянда лампочек, и в темное время суток силуэт Христа виден отовсюду - если, конечно, нет тумана.

Простил ли Христос, наряду с остальным человечеством, и обитателей фавел Рио? Бог знает. Скорее всего, он относится к ним с живым интересом, но жизнь им облегчать не торопится. Фавелы - это и есть "трущобы городские", знаменитое дно Рио-де-Жанейро. Помните фильм "Генералы песчаных карьеров"? Фавел в Рио около шестисот, и проживает в них, согласно официальной статистике, миллион человек (а по неофициальным данным - гораздо, гораздо больше). В фавелах живут в основном негры и мулаты. В Бразилии, сами понимаете, натуральных блондинов найти трудно, все здесь смуглы и темноволосы. Но, как это ни парадоксально, общество разделяется по расовому признаку! Хорошая работа и обеспеченная жизнь досталась светлокожим, а чем кожа чернее, тем меньше шансов выбиться в люди - разве что попав в сборную Бразилии по футболу. Так вот, еще в фавелах обитают нищие многодетные семьи, молодые пары, убежавшие из-под опеки родителей, творческие личности, которым не платят гонораров, и прочие колоритные типажи - бери любого и пиши с него образ для повести. Или портрет.

Фавелы - местная достопримечательность, поэтому сюда приглашают на экскурсии туристов. Туристы без сопровождения гида вряд ли решились бы на такой маршрут, а если бы и решились, то вряд ли бы вышли из фавелы целыми и невредимыми. Они робкой кучкой передвигаются среди лачуг, фотографируют колченогих собак, чумазых детишек, бандитов и наркодилеров, потом выпивают и закусывают в местной харчевне. Деньги за экскурсии идут в городской бюджет, но что-то перепадает и местным капо.

Многие фавелы расположены несколько обособленно от "приличных" районов, на холмах. Но при этом - в самом центре Рио. Из окон нашего отеля (с той стороны, которая не выходила на Копакабану) была видна часть ближайшей фавелы - несколько домиков, построенных из фанерных щитов. Обитатели их, надо сказать, вели сказочно беззаботную жизнь: они ничего не делали, только болтали друг с другом, покрикивали на детей и пили кафезиньо. Я еще не сказала, что совсем рядом с этим удивительным городом (а если смотреть по карте, то получается, что в самой середине его) находится огромный и, можно сказать, дикий лес. Там бродят шальные люди и дикие звери. В этом лесу красиво, страшно и весело. А самым престижным районом Рио считается Копакабана и дома по побережью на запад от нее. Чем ближе к пляжам - тем дороже и роскошнее. Здесь не озабочены ложной скромностью: если деньги есть - их надо демонстрировать. Поэтому жилище богатой семьи выглядит как дворец с мраморной лестницей, фонтаном и бассейном во дворе. Слева от нашего отеля располагался такой дворец. Около фонтана две женщины каждый день увлеченно поливали из шланга "Ягуар", а по краю бассейна прохаживался охранник с зубочисткой во рту - ну вылитый Бандерас. Мы постоянно обменивались многообещающими взглядами. Смотрел-то он томно, но за забор не выходил. Ну и ладно. Мало ли в Бразилии донов Педров!

Но нельзя ошибаться и считать, будто демонстрировать деньги следует и в повседневной жизни, на улице. Нет, нет и нет! Здесь вообще лучше не показывать, что ты иностранец. Потому что повсюду рыщут воры и воришки. Они заглядывают в окошки машин, когда те стоят на светофоре, и требуют "кэш". Они могут вытащить деньги отовсюду, как бы глубоко вы их ни прятали. Поэтому я делала вид, что денег у меня нет вообще. И ходила, как бразилианки, загорелая, с голыми ногами, руками и животом. А кредитную карточку хранила… Ну, впрочем, не важно. Вот. И никаких неприятностей у меня не было. Только из-за языкового барьера то и дело приходилось притворяться глухонемой. Но в Новый год я не стала притворяться. Да и Рио тоже расслабился.

Новогодняя ночь у города началась сразу после завтрака. То есть с утра пораньше толпы народа, самоотверженно предаваясь излишествам, потихоньку начали стекаться на Копакабану. Мне, по идее, следовало бы из отеля не выходить, а устроиться поудобнее на балконе. Во всяком случае, те, кто приезжает в Рио на Новый год, специально бронируют отели с окнами на Копакабану (цены в это время взлетают в несколько раз), чтобы наблюдать новогоднюю тусовку и - главное - фейерверк во всей красе. Но я посчитала, что в этом случае праздник получится каким-то виртуальным. И пошла в народ.

А народа становилось все больше и больше. Автомобильная пробка выросла километров на пять, пассажиры вылезали из такси и шли дальше пешком. Повсюду шныряли воришки. Где-то сзади послышались проклятия, а потом хохот: у дамы в вечернем платье выхватили ридикюль из рук, но в нем лежали только носовой платок и веер. И то, как стремительно убегал вор, прижав к груди "драгоценную" добычу, жутко развеселило даму. В общем-то, она и так уже была навеселе. Люди сидели в кафе, в которых очень скоро стало уже некуда яблоку упасть, стояли и ходили. Они громко разговаривали, смеялись, выпивали, целовались, дарили друг другу презенты и давали обещания - те самые, которые даются, когда приезжаешь с любимым человеком встречать Новый год на другом краю земли. Уличные музыканты не жалели себя. Возбуждение нарастало с каждой минутой. В 23.50 услышать стоящего рядом было невозможно, даже если он кричал тебе в ухо, и тот, кто не успел дать обещание, мог уже не торопиться. Звуки свистков и барабанов заглушали даже гул голосов. А ровно в полночь над Атлантическим океаном и морем голов зажегся самый замечательный, самый долгий и роскошный фейерверк из всех, что я когда-либо видела. Казалось, он озарил все Южное полушарие и чуть не поджег океан. Люди вокруг меня вдруг превратились в детей, которые смотрят в небо, открыв рты. Я почувствовала, что все здесь верят в то, что все загаданное сбудется, и завтра, даже сегодня, вот как только отгремит салют, начнется новое счастье. И когда он отгремел, и все барабаны, тамбурины, свистульки и погремушки, что оказались этой ночью на Копакабане, словно сговорившись, заиграли самбу, эти люди, так и не повзрослев, заплясали и запели, зажгли бенгальские огни и петарды и захлопали хлопушками, сразу же завалив весь город новогодней мишурой.

И я почувствовала - наверное, всего лишь пятнадцатый или шестнадцатый раз в жизни, - что совершенно и безоговорочно счастлива.

Елена Аверина
01.2002 "Вояж"